Антонио Гауди и ни одной прямой линии

Барселона летом – это шум пальм, густая тень на плитке и сладкий запах пыли, который поднимается с мостовой, когда солнце клонится к вечеру. Люди спешат вдоль узких улиц Готического квартала, как будто знают, куда идти, и каждый держит в голове одну и ту же точку, угол, где вдруг все меняется. Я пошла за ними просто так, без цели. Мы свернули, миновали белье на балконах, кафельные вывески, столики с водой и лимоном. И вдруг остановились. Никто ничего не сказал, но все подняли глаза.

Перед нами стояли дома, которые выглядели так, будто их построил ребенок, глядя на море. Кривые, цветные, сложные и очень простые. Почему-то вспомнила вкус ириски и подумала, как жаль, что взрослым не разрешают мечтать о домиках из песка. 

И прокралась мысль, что Антонио Гауди никогда не стремился к величию. Он просто внимательно смотрел на мир и пытался построить то, что в нем почувствовал. Ни больше, ни меньше.

источник: Flickr

Корни и свет в глазах

Гауди родился 25 июня 1852 года, то ли в Реусе, то ли в соседнем Риудомсе. Эти споры не так важны: оба места лежат в той самой Каталонии, откуда начинается его взгляд на форму, свет и землю. С одной стороны – рабочий городок с мастерскими и медными котлами, с другой – деревенская тишина, ритм которой задают солнце, тени деревьев и звуки сверчков. Впрочем, оба мира были частью его детства. Его отец, Франсеск Гауди, был мастером по изготовлению котлов. Пространственное воображение, точность рук и интуитивное чувство формы: все это Гауди впитал еще в семье.

Детство его было неспешным и сосредоточенным, наполненным длительными одинокими наблюдениями: за тем, как движется улитка, как скручиваются листья папоротника, как под лучами солнца меняется цвет камня. Ревматизм ограничивал тело, но освобождал внимание. Свою первую академию он нашел в природе, и позже скажет: «Оригинальность – это возвращение к истокам». Его истоком, безусловно, была каталонская земля.

источник: Creative Commons

Потеря близких произошла рано: ушли братья, сестра, мать. Осталась племянница, за которой он потом ухаживал. Но опыт одиночества не ожесточил его, а, наоборот, научил внутренней глубине. Когда Гауди приехал в Барселону и поступил в архитектурную школу, преподаватели сразу заметили его талант. Даже диплом, проект кладбищенских ворот, был не столько чертежом, сколько медитацией о жизни и смерти, об их границах и переходах.

источник: публичный доступ

Фонари и фасады 

Барселона тех лет напоминала холст, на котором еще не высохли следы прежней эпохи, но уже проступали контуры нового ритма. Молодой Гауди оказался в этом моменте перемен и, вместо того чтобы просто следовать стилю, начал искать свой собственный, непохожий ни на какой другой. Его первые работы – фонари, ограды, мебель – казались второстепенными, но именно в них он узнавал материалы на ощупь, понимал их капризность и характер, начинал разговаривать с ними на равных.

источник: GNU Free Documentation License

Именно в это время, в 1878 году, на Всемирной выставке в Париже его витрина из дерева, стекла и железа оказалась в поле зрения Эусеби Гуэля, промышленника, мецената, человека, чья интуиция и страсть к искусству позволили ему разглядеть в молодом архитекторе визионера. Их встреча стала началом не только сотрудничества, но и дружбы, построенной на доверии и общем чувстве формы. Гуэль дал Гауди свободу, а Гауди в ответ создавал парки, винодельни, часовни, павильоны, дворцы. Все они были не похожи друг на друга, но объединены одним – верой в живую материю и ее бесконечное выражение.

источник: публичный доступ

Но с заказами росло и внутреннее сопротивление. Гауди все чаще отходил от модного стиля. Он не хотел быть в «рамке модерна» и искал свой стиль. Ему было тесно в академической симметрии, в правилах. Так и твердил: «Прямая линия – это линия человека. Кривая – линия Бога». 

Человек и город

С каждым годом Гауди все больше уходил внутрь. Барселона – город света, вина, шума и искусства – узнавала его все меньше. Отдалялся от светской суеты, отказывался от парадных жестов, исчезал из театров, салонов, улиц. Его можно было встретить на стройке, в пыльной одежде, с ветром в волосах и чертежами в руках.

источник: Creative Commons

Молодой денди в лайковых перчатках и шелковом цилиндре исчез. Остался человек в поношенном костюме, скромной шляпе, безразличный к внешнему. Тогда Sagrada Família стала делом его жизни. Он отказался от других заказов, переселился ближе к стройке, почти не ел, мало спал, все свое время посвящал расчетам, чертежам, форме. Его называли странным, гениальным, фанатичным. Возможно, он был всем этим сразу.

источник: Flickr

7 июня 1926 года, как обычно, он возвращался из церкви Сант-Фелип-Нери. Переходил улицу, но неожиданно его сбил трамвай. Одетый скромно, без документов, он был принят за нищего. Его отказались везти в больницу, но спасла случайность: священник узнал его лицо. Однако было поздно, и 10 июня Гауди скончался.

Когда Антонио начал работать над Саградой Фамилия, он уже знал, что не увидит ее завершенной. Но это его не останавливало. Он говорил, что спешка – враг архитектуры. Гауди хотел, чтобы храм был теплым. Чтобы человек чувствовал себя не гостем, а частью этого пространства. И, кажется, у него это получилось

источник: публичный доступ