Вселенная Шарифы Шарафходжаевой

Художница Шарифа Шарафходжаева. Медиатор между внутренним и внешним, между болью и светом, между искусством и зрителем. Ее инсталляции приглушенным голосом говорят о важном, пробуждая то, что сложно выразить словами. Вдохновленная природой, музыкой, людьми и их историями, она превращает личные переживания в объекты, наполненные светом и смыслом.

Социальный проект «Искусство исцеляет», в рамках которого Шарифа работает с онкобольными детьми, помогает им проживать эмоции и возвращает надежду через творчество.В этом интервью она делится своим внутренним компасом, ритуалами вдохновения, философией нежного сопротивления и верой в то, что искусство — это не бегство от реальности, а встреча с ней лицом к лицу.

ELLE: Помните ли вы момент, когда впервые почувствовали, что искусство — ваше призвание?

Да, это было в момент рождения моей первой инсталляции — КУБ. Тогда я работала в Галерее изобразительного искусства Узбекистана и имела редкую возможность наблюдать, как зритель не просто смотрит, а вступает в диалог с моей работой. Кто-то замирал, кто-то улыбался, кто-то шептал что-то себе под нос, а кто-то изучал, будто находясь в поисках скрытого смысла.

Это был магический обмен энергией. Я поняла, что искусство — это не только форма, но и чувство, которое передается без слов. Тогда я впервые осознала: да, это и есть мое призвание — провоцировать мысль, будить эмоцию, запускать внутреннее движение.

ELLE:  Ваши работы часто наполнены тонкими чувствами и философским подтекстом. Что становится отправной точкой в процессе создания ваших работ?

Отправной точкой часто становится внутренняя тревога, искра, которая рождается из наблюдения за миром. Это может быть личное переживание, услышанная история, сновидение или даже брошенная фраза.

Я смотрю на мир как на переполненное смыслами полотно, и моя задача как художника — выхватить эти смыслы и трансформировать их в форму. Иногда это болезненно, иногда — радостно, но всегда — честно. Искусство для меня — не бегство, а встреча с реальностью лицом к лицу, в ее самой обнаженной правде.

ELLE:  Вдохновение — это про случайность или дисциплину? Где вы чаще всего его находите — в природе, музыке, людях?

В детстве вдохновение — как ветер: легкий, дерзкий, всюду и ниоткуда. Ты просто живешь — и творишь. А с возрастом ты учишься не ждать вдохновения как капризную музу, а приглашать ее на встречу с усилием. Вдохновение стало для меня союзом дисциплины и веры.

Я просто прихожу в мастерскую, зажигаю свечу, наливаю кофе и сажусь творить. А дальше начинается алхимия: в звуках ветра, в шорохе страниц, в мимолетной тени — ты вдруг ловишь тот самый импульс. Иногда он прячется в человеческом взгляде, иногда — в цветке, который распустился утром. Главное — быть готовой к встрече.

ELLE:  Расскажите немного о вашей творческой атмосфере. Что вас окружает, когда вы работаете?

Мой дом — это продолжение моей души. Он дышит вместе со мной. Каждый уголок наполнен знаками: рисунки, старые книги, керамика, засушенные травы, работы друзей. Особенное место — мой сад, спроектированный и выращенный моим супругом.

Это не просто клумбы — это живые картины, вдохновляющие и успокаивающие. А еще у меня есть особенный помощник — мой кот Микеланджело, или просто Микки. Он вальяжно разлегся рядом и, кажется, одобряет мои идеи одним только видом. Именно здесь, среди уюта, аромата кофе и шороха кистей, рождаются мои миры.

ELLE:  Насколько важна для вас поддержка семьи?

Семья — это мой компас. Это якорь, который не дает сбиться с курса, и крылья, что позволяют лететь выше.

Это мой энергетический сосуд, из которого я черпаю силы, особенно в периоды внутренней тишины. Мы как команда, где каждый знает: творчество одного — это радость всех. У нас даже есть семейный девиз: Sharafxodjayevi forever! — это не просто слова, это наша формула любви, верности и поддержки.

ELLE:  Мы знаем, что ваш супруг тоже вовлечен в ваше творчество. Расскажите, как его участие влияет на ваш путь как художника?

Мы с супругом не просто семья, мы — союз двух творческих стихий. Мы знакомы уже 25 лет, и 21 из них вместе как муж и жена. По профессии он не художник, но его сердце оказалось беззащитно перед искусством — и оно его победило! Сейчас он сам — художник-инсталлятор, автор ярких концептуальных проектов. В 2022 году он получил Гран-при на IX Ташкентской биеннале современного искусства за проект Artmobilization. Мы не обсуждаем за столом бытовые мелочи — мы мечтаем, спорим, планируем. Искусство стало нашей семейной религией, нашей общей целью, нашим способом любить.

ELLE:  Есть ли у вас ритуалы или привычки, без которых вы не начинаете писать картину?

О да, у меня есть целый маленький «ритуал входа в творчество». Я зажигаю свечу — она будто очищает пространство. Обязательно завариваю кофе — это маленький акт сосредоточения. И, конечно, рядом устраивается мой кот Микки, который кажется хранителем моего вдохновения. Он смотрит, как я пишу, и иногда, честно скажу, я чувствую, что некоторые идеи — это его вклад! Создание этой «сцены вдохновения» помогает мне перейти в другое состояние — более тонкое, сосредоточенное, почти медитативное.
ELLE:  Какая из ваших работ особенно дорога вам и почему?

Особое место в моем сердце занимает мой социальный проект «Искусство исцеляет». В рамках него я как арт-терапевт работаю с детьми, проходящими длительное лечение в Центре гематологии, онкологии и клинической иммунологии. Это не просто работа — это моя личная миссия.Искусство, действительно, лечит. Оно дает надежду, возвращает голос, помогает проживать эмоции, которые нельзя выразить словами. Когда я вижу, как ребенок, нарисовав свой страх, начинает улыбаться — я понимаю: это и есть настоящее искусство. И если я могу внести даже крупицу света в их мир — я на своем месте.

ELLE:  Как вы воспринимаете искусство сегодня: это форма личной исповеди или способ разговора с обществом?

Современное искусство — это многослойный текст. Оно может быть исповедью, может стать протестом, может быть молитвой. Это и оружие, и орудие, и оазис. В хаосе современного мира оно помогает не потерять себя, а иногда — и найти заново. Искусство — это зеркало, в котором общество видит свои раны и свои надежды. Для меня это храм, где совершается акт очищения — и художник в нем не священник, а свидетель.

ELLE:  Какую эмоцию или мысль вам особенно хочется передать зрителю через свои полотна?

Мне важно, чтобы зритель почувствовал: он не один. Что его чувства услышаны, что его боль, радость, сомнения — это тоже часть общего человеческого опыта. Если моя работа вызывает эмоцию — любую: от слез до смеха — значит, между нами произошел контакт. А равнодушие — единственное, чего я боюсь. Ведь если внутри что-то отозвалось, это уже начало новой истории. Искусство не должно нравиться — оно должно трогать. А все остальное — дело вкуса.
ELLE:  И напоследок: что бы вы посоветовали тем, кто только встает на путь искусства — особенно женщинам?

Путь творчества — не тропинка в цветах, а чаще всего — крутая тропа с камнями и поворотами. Женщинам в искусстве часто приходится балансировать между домом, материнством, обществом и внутренним голосом. И я хочу сказать: не бойтесь. Идите туда, где страшно.

Сомневайтесь — но не отступайте. Ищите свой голос, даже если сначала он кажется еле слышным. Я нашла свой рецепт: огромное желание творить. Оно — как магнит, оно притянет все необходимое. Творите во имя любви. Во имя себя. Во имя света.

Фото: Serafim Dim