Умида Йулдошева — основатель и директор организации Teach for Uzbekistan, женщина, которая верит в силу образования как в главный двигатель перемен. За ее плечами — учеба в Ташкентском финансовом институте, престижные международные программы John Smith и IVLP Госдепартамента США, а также степень PhD в социологии по направлению социального предпринимательства. Умида работала исследователем в Норвегии, преподавала, курировала проекты Всемирного банка, совмещая академический опыт с практикой социальной трансформации.
Сегодня она вдохновляет новое поколение молодых людей в Узбекистане — тех, кто готов не просто мечтать, но и менять будущее своей страны. Мы поговорили с ней о многом — от детской ненасильственной коммуникации и роли образования до ее личного опыта материнства и воспитания собственных детей.
ELLE: Умида, расскажите немного о себе. С чего начался ваш путь?
Я родом из индустриального городка Навои, который был очень благополучным, хоть и небольшим. В детстве я думала, что во всех учебных заведениях дают качественное образование, потому что моя школа отличалась сильными преподавателями и отличными учебниками — одним словом, она была «под московским обеспечением». Но, когда я окончила университет и начала работать над разными проектами, в том числе социальными, я поняла, что Узбекистан — это не только Ташкент и не только мой маленький Навои. В регионах есть множество социальных проблем, и особенно в сфере школьного образования.
По первой специальности я финансист. Позже я пришла в социологию, занялась социальным предпринимательством, работала в проектах Всемирного банка, где мы оценивали, насколько проекты безопасны для экологии и полезны для общества.
Ну а самым ценным для меня был преподавательский опыт. Когда видишь, как дети меняются, когда у них что-то получается, у них появляется настоящий драйв. Вы когда-нибудь видели, как ребенок, сосредоточенно рисуя, прикусывает язычок от старания — и вдруг у него все начинает получаться. Ведь это настоящее счастье. Я убедилась, что дети рождаются с любопытством и жаждой открывать мир. Но стоит внушить им, что у них «не выходит», — и это любопытство постепенно умирает.
Когда я работала в проектах, у меня была преподавательница из Америки, волонтер Peace Corps. Она рассказывала, как работала в Африке, в других странах, как помогала детям. Наверное, именно она меня и вдохновила на все это, и с тех пор я по-настоящему стала верить, что один человек в жизни способен изменить тебя и стать источником вдохновения.
ELLE: Как появился проект «Volunteer Teachers»?
Мы организовали поездки университетских профессоров в регионы: они бесплатно преподавали детям разные предметы. Это был один из лучших проектов — я видела, как дети вдохновлялись и менялись. И это привело к запуску «Teach for Uzbekistan»
Эта организация (Teach For All) работает в 65 странах. Идея проста: самые талантливые студенты и выпускники университетов, в том числе «The Ivy League» ( «Лиги Плюща»), едут в простые школы, где есть социальные и экономические трудности. Они вдохновляют детей, а сами становятся лидерами, которые учатся видеть и решать социальные проблемы. В итоге это не только про образование, это про коллективное лидерство и воспитание нового поколения лидеров.
ELLE: Какую задачу вы поставили в Узбекистане?
Наша цель — воспитать поколение happy lifelong learners — счастливых людей, которые любят учиться, умеют адаптироваться к изменениям и готовы помогать обществу. Для нас важно, чтобы ребенок был счастливым, любил знания и открывал для себя новое. Не всегда счастье — это высокий социальный статус или престижная, высокооплачиваемая профессия. Оно может заключаться и в другом: быть просто прекрасным человеком в своем селе, делать добро и находить радость в каждом дне.
Мы хотим, чтобы дети, с которыми работают наши участники, выросли именно такими — счастливыми и открытыми миру. Даже если наши наставники уедут, эти ребята продолжат любить учиться, стремиться к новым знаниям и открытиям.
Наша главная цель в Teach for Uzbekistan — воспитать поколение счастливых людей, которые сохранят жажду знаний на протяжении всей жизни, будут готовы учиться новому, меняться и адаптироваться к постоянно меняющемуся миру.
Мир меняется с невероятной скоростью — появляются новые технологии, искусственный интеллект, меняется геополитика, и никто не может точно предсказать, какие навыки будут востребованы завтра. В Teach for Uzbekistan мы верим, что главное — воспитывать детей, которые умеют адаптироваться к этим переменам и при этом сохраняют готовность помогать своему сообществу. Для нас это не высокие слова, а простое и очень человеческое качество: умение быть чутким и заботливым — к природе вокруг, к соседу, к однокласснику.
Мы хотим, чтобы у детей постепенно формировалась не только любовь к обществу и миру в целом, но и чувство принадлежности к своей стране. Где бы они ни жили в будущем, важно, чтобы они помнили об Узбекистане, гордились им и были готовы вносить свой вклад в его развитие, делясь своими знаниями и умениями.
ELLE: А если бы школьная программа включала предмет «ненасильственная коммуникация», как выглядел бы ваш первый урок?
Ненасильственная коммуникация — это не отдельный предмет. Это атмосфера, стиль общения, который должен быть везде: в классе, в семье, в магазине, на улице. Каждый взрослый, который общается с ребенком, будь то учитель, родитель или репетитор, может создавать пространство уважения и диалога.
Если представить урок, построенный на принципах ненасильственной коммуникации, то в первую очередь стоит отказаться от привычной рассадки «парты в ряд». Дети могут сидеть так, как им удобно, небольшими группами, которые формируются не по уровню знаний или характеру, а так, чтобы общительные ребята могли поддерживать менее активных, учились слышать и помогать друг другу.
Правила урока здесь рождаются вместе с детьми. На первом занятии класс совместно решает, что позволено, а что нет: можно ли вставать без разрешения, как подавать сигнал, что хочешь высказаться, как ждать собеседника, почему нельзя кричать, дразниться или толкаться. Эти правила становятся общим соглашением, которому следуют и ученики, и учитель.
Наказания в привычном смысле здесь нет. Вместо него — легкая система «штрафов», тоже придуманная детьми. Например, звездочки за соблюдение правил или «красные карточки» за перебивание одноклассника. Это помогает понять: в обществе есть границы, которые важно уважать, но их соблюдение не связано со страхом или унижением.
ELLE: Скажите, пожалуйста, если бы у вас была возможность задать только один вопрос каждому ребенку в Узбекистане, какой бы это был вопрос?
Если бы у меня была возможность задать каждому ребенку в Узбекистане только один вопрос, я бы спросила: о каком учителе ты мечтаешь? Этот вопрос помогает нам в Teach for Uzbekistan формировать настоящих наставников — тех, кто вдохновляет и поддерживает. А как мама я бы спросила другое: о чем ты мечтаешь и что мешает тебе приблизиться к своей мечте?
Но за мечтами стоит повседневная школа — и главный вызов здесь — дисциплина без давления. Это трудно. Даже наши участники в первые месяцы программы звонили мне в отчаянии: «Дети меня не слушают, я не справляюсь».
Мой совет всегда один: сохраняйте мягкость, но будьте неизменно последовательны. Иногда я шучу: «Хочется накричать? Выйди в коридор, покричи в степь — и вернись в класс с улыбкой».
Да, первые месяцы шумно. Дети пробуют границы, ведь им непривычно, что учитель не кричит и не наказывает. Они проверяют, можно ли нарушать правила. Это нормальный процесс. Главное — не сдаваться и не отступать от установленных рамок.
Постепенно, к весне, происходит чудо: дети начинают соблюдать договоренности сами. Они понимают, что мягкость не значит вседозволенность, что за доброй улыбкой стоит четкая культура класса, где уважение и правила идут рука об руку.
ELLE: Что помогает лично вам оставаться спокойной и слышать ребенка, даже когда внутри у вас буря?
Кто-то должен разорвать этот цикл насилия и запретов. Я выросла в мире гендерных стереотипов, где ломать мечты ребенка считалось нормой. Я обожала кататься на велосипеде: ветер треплет волосы, руль в твоих руках — и ты чувствуешь, что можешь управлять своей жизнью. Но однажды в моей консервативной семье сказали: «Нет, девочке нельзя». Мне было всего двенадцать.
Тогда же запретили играть в футбол с мальчишками из двора.
Став матерью, я снова столкнулась с этим миром ограничений. У меня двое сыновей, и я слышала привычные фразы: «Мужчина должен уметь за себя постоять». Но я сознательно учу их другому — мягкости, любви, уважению. Когда они приходят из школы и спрашивают: «На меня кидают рюкзак. Мне нужно ответить?» — у меня каждый раз дилемма: призывать к жесткости или учить не отвечать насилием.
Сегодня я точно знаю: любовью ребенка избаловать невозможно. Это самая большая ошибка, в которую нас долго заставляли верить. Любовь не портит, она дает опору. Поэтому я воспитываю детей так, чтобы у них была свобода быть собой — и у девочек, и у мальчиков. Ведь стереотипы одинаково давят на всех.
ELLE: Какая привычка в школе или в семье, на ваш взгляд, разрушает доверие ребенка к взрослым?
В учебе самый опасный момент — когда взрослые нетерпимо реагируют на ошибки ребенка. Это мгновенно гасит ту самую искру интереса, с которой дети приходят в мир. Им хочется пробовать, искать, экспериментировать.
Помню случай с моим сыном. Ему было четыре года, и он решил выбросить с третьего этажа яйца. На мой вопрос «почему?» он серьезно ответил: «Хотел узнать, вылетит ли цыпленок, чтобы спастись». Для него это был способ исследовать мир — не шалость, а маленький научный опыт.
Но именно такие проявления любознательности взрослые часто называют «непоседливостью» и стараются подавить. В школе это ощущается еще острее: один ребенок схватывает материал быстро, другой медленно — и тут же появляются ярлыки «неуспевающий», «ленивый». А ведь за этим могут стоять недосып, помощь семье или тяжелая атмосфера дома.
Когда ребенку говорят «у тебя не получится», когда его стыдят за вопросы или сравнивают с отличниками, он начинает бояться пробовать новое. Исчезает не только интерес к знаниям, но и доверие к взрослым.
Постоянство — ключ. Если мы создаем правила, то должны сами им следовать. Только так можно сохранить главное — уверенность ребенка в том, что мир открыт для его открытий.
ELLE: А есть ли у вас какой-нибудь свой ритуал примирения со своим ребенком после конфликта?
С моими детьми мы много практикуем emotional awareness — умение осознавать и называть свои эмоции. Это важно и для них, и для меня. Иногда я могу раздражаться из-за работы или усталости, и это состояние невольно отражается на ребенке. Он что-то сделал не так, а я реагирую слишком резко. В такие моменты я подхожу и говорю: «Это не про тебя. Я устала и не справилась со своими чувствами. Прости».
Я не стесняюсь извиняться перед детьми. Наоборот, считаю важным показывать: взрослый тоже может ошибаться и признавать свои эмоции.
Мы обсуждаем, что каждый из нас чувствует. «Ты сейчас обижен? Почему? Есть ли страх или стыд?» Особенно это важно для моего младшего сына, которому девять. Когда он возвращается из школы — с радостью или разочарованием — я спрашиваю: «Что ты чувствуешь?»
Я хочу, чтобы мои мальчики с детства умели распознавать свои эмоции и говорить о них вслух. Мы вместе ищем ответы: что произошло, что чувствую я, что чувствует он и что мы можем сделать, чтобы подобные ситуации не повторялись.
Эти простые разговоры учат главному — любить, понимать и бережно относиться к себе и друг другу.
ELLE: Была ли какая-нибудь простая фраза вашего ребенка, которая изменила ваше мировоззрение?
Однажды я поняла, что наш путь эмоциональной осознанности действительно работает. Моему старшему сыну тогда было одиннадцать. Я забежала домой на обед, спешила приготовить ему еду. Он тоже торопился — нужно было выходить, на улице холодно. Я торопила: «Поешь перед тем, как уйти, не забудь шапку». Он отвечал в спешке, раздраженно, и, не сдержавшись, крикнул в ответ.
Через несколько минут мне пришла смс:«Мама, прости. Я просто злился и спешил, поэтому накричал».
В тот момент я почувствовала огромную гордость. Он не только осознал свои эмоции, но и смог их объяснить и взять ответственность за реакцию. Именно это я и стараюсь прививать — понимание своих чувств и умение их выражать. Ведь осознанность дает свободу менять ситуацию.
Если бы через двадцать лет мои дети написали мне письмо, я мечтала бы увидеть в нем простые, но самые важные слова:
«Мама, мы счастливы. Мы любим и любимы. Мы живем в мире, где важны не деньги и статус, а человеческие качества, которым ты нас научила».
Для меня это и есть главное — не привязать их к себе, а дать им крылья, чтобы они умели строить свою жизнь в любви и благодарности.
ELLE: Как можно воспитывать дисциплину без наказания и давления?
Мы даже не называем это дисциплиной — для нас важнее создание культуры класса. Это значит выстроить эмоционально и физически безопасную среду, где правила рождаются вместе с детьми и помогают учиться, а не подавляют.
Мы обсуждаем, что может мешать занятиям: например, во время объяснения темы нельзя вставать без необходимости, бить или обзывать друг друга. Эти договоренности дети придумывают сами, а вместе с ними — и систему «штрафов». Это не наказания, а игровые сигналы: красная карточка, лишение маленького бонуса, пропуск поощрения в конце недели. Оценки при этом остаются неприкосновенными.
Главное — постоянство взрослого. Учитель или родитель должен быть эмоционально стабилен, не показывать раздражения, даже если это трудно. Когда ребенок видит, что взрослый спокоен и последователен, возникает доверие.
Тот же принцип работает и в семье. Вместо строгих запретов мы договариваемся о правилах — например, ограничиваем время с гаджетами, устраиваем совместные пикники или читаем книги. Воспитывает не наказание, а пример взрослых, которые сами следуют тем же правилам, что и дети.
ELLE: Какие проекты в будущем у Teach for Uzbekistan, вернее, какие регионы планируется охватить?
В 2024 году двенадцать учителей программы Teach for Uzbekistan работали в самых отдаленных районах Кашкадарьи — Кукдале и Чиракчи. (уточнить правописание районов) Сегодня уже тридцать участников отправились в Сурхандарьинскую область: Музрабад, Кизирик, Термез. В следующем году движение планирует охватить Каракалпакстан и снова вернуться в Кашкадарью — двухлетняя стажировка подходит к концу, а потребность в новых силах растет.
Каждый участник создает собственный проект, опираясь на личный опыт и профессию. Учитель экономики запускает курсы финансовой грамотности для школьников и взрослых. Специалист по IT обучает цифровым навыкам учеников и педагогов. Химик открыл арт-студию, где дети лепят фигурки из глины. Другие проводят гендерные тренинги, создают детские лагеря с играми и квестами. Два педагога запустили платформу AI-Устоз, обучающую учителей новым методикам.
Сама организация развивает онлайн-платформу для профессионального роста педагогов: любой учитель страны может бесплатно пройти обучение и повысить квалификацию. Другой важный проект — Foundation Literacy Numeracy, направленный на развитие базовых навыков чтения, письма и математики. Сначала проводится тестирование, чтобы определить реальный уровень знаний, а затем создается индивидуальная программа обучения.
Есть и экологическая инициатива — совместно с Teach for Kazakhstan и Teach for Kyrgyzstan. Участники разрабатывают детскую программу по климатическому образованию: от простого объяснения причин климатических изменений до создания собственных эко-проектов — посадки деревьев, установки урн, других креативных идей самих детей.
Финансирование в основном поступает от локального бизнеса. Постепенно формируется новая культура меценатства, где предприниматели оказывают не только разовые акции помощи, но и поддерживают долгосрочные социальные проекты.
Teach for Uzbekistan доказывает: настоящие перемены рождаются из маленьких инициатив, если их поддерживает сообщество — от учителей до бизнеса.
