Эльза Скиапарелли

Это не просто цитата Эльзы Скиапарелли, а формула ее существования. Наша героиня не шла за модой — она уводила в другую реальность. Ее имя стало синонимом эстетического бунта: сюрреализм, ирония, розовый цвет, который невозможно игнорировать. Она создала модный Дом, в который вшила свое безумие, детство и сны. В 1927 году Schiaparelli появился в Париже как манифест против банальности, удобства и «правильного». 

Сегодня, почти век спустя, имя Эльзы Скиапарелли снова на парижских фасадах. Это триумфальное возвращение женщины, которая всегда опережала свое время.

История одной странной девочкиЭльза родилась в богатом особняке — в палаццо Корсини, где стены хранили портреты королей, а окна выходили на сумасшедший дом и тюрьму. Снаружи — барокко, внутри — холод. Отец — ученый, занятый книгами и санскритом. Мать — неаполитанская аристократка, по слухам, потомок Медичи. Но сказки не получилось: родители хотели сына, и свое разочарование по поводу рождения второй девочки не особенно скрывали. 

С ранних лет Эльза казалась им странной. Она пыталась вырастить сад внутри себя — буквально. Засыпала семена в рот, в уши, в нос, мечтая расцвести. Прыгала с зонтиком со второго этажа — и выжила только потому, что упала в кучу навоза. Она была одержима: то Иисус, то ботаника, то демонстрации, то стихи. Родители приняли решение — отправить в монастырь, где даже ванны принимались в рубашке. Она объявила голодовку. Так закончилась ее официальная юность.

Потом — философия, статьи о музыке, мистика, странные мужчины. Один из них стал ее мужем — польский теософ и любитель шаманских лекций. Эльза сбежала с ним сначала в Ниццу, потом в Нью-Йорк. Было все: и голод, и проигранные деньги в казино, и проблемы в браке, и ребенок с параличом. Эльза осталась на улицах Манхэттена — без мужа, без работы, без денег. Работала где придется: на Уолл-стрит, в кино, в антикварной лавке. Она прошла через грязь и унижение не для того, чтобы выжить. А чтобы однажды переродиться — в Schiap. Искра, которая выжила. И которая потом взорвет все вокруг.

Маленькая дверь в свой Дом

Вернувшись в Париж, Эльза случайно попала в модное пространство Поля Пуаре. Она не была клиенткой — просто сопровождала знакомую. Но, примерив его платья, вспомнила, какой была когда-то: яркой, уверенной, свободной. Пуаре мгновенно заметил ее — не только как фигуру, но как энергию. Он сказал: "Вы можете носить все, что угодно. И где угодно." Эти слова остались в ней.

Она начала делать эскизы. Показывала модным брендам. Сначала ее высмеяли: "Вам лучше выращивать картошку", — но это только распалило ее азарт. Вскоре она продала первые идеи, и, вдохновившись успехом, в 1927 году открыла собственный модный бренд — Schiaparelli.

Начала с трикотажа: свитера, пижамы, купальники — практичные, но необычные. Свитер с нарисованным белым бантом стал мгновенной сенсацией. Он появился в британском, французском и американском Vogue одновременно. 

Сюрреализм на двоих

К 1930-м мечты той самой девочки, что рисовала цветы на коже, наконец обретают форму. И форма эта — культурный шок. Подиум теперь ее территория. Каждая коллекция Schiap — провокация, эстетическая бомба с сюрреалистическим фитилем.

Начинается эпоха союзов с художниками: самый яркий — с Сальвадором Дали. Вместе они создают культовые образы: платье с лобстером, "скелетное" платье, "слезы", карманы-ящики. Все, что вчера считалось странным, сегодня становится иконой.

В это же время рождается фирменный цвет — Shocking Pink. Кричащий, дерзкий, невозможный. Он выходит вместе с ароматом Shocking во флаконе в форме женского тела. Это не парфюм. Это вызов. Свобода в чистом виде.

Скиап внедряет молнии в вечерние наряды, делает сумки-шары, придумывает шляпу-туфельку — и все это становится символами эпохи. К 1938-му коллекции напоминают сны: тревожные, странные, пророческие. Появляются "Зодиакальный жакет", коллекции с арлекинами и птичьими образами. Пресса в восторге. Глянец боготворит.

Эльза становится художником апокалипсиса. Ее розовый — не про романтику. Он про вызов.

Темные времена

Когда началась война, Schiaparelli оказался между двух огней: армией тех, кто защищал моду как искусство, и новыми порядками, где искусство считалось излишеством. Эльза возвращается в оккупированный Париж, несмотря на мольбы дочери остаться в Штатах. Она везет медикаменты, поддерживает сотрудников, находит выходы даже в полной разрухе. Но Дом уже не тот. Франция пытается выжить — и мода говорит об этом громче всех: плечи становятся устрашающе широкими, силуэты — жесткими, обувь — безобразной. Это больше похоже на панику, зашитую в швы.

Schiaparelli продолжает работать, но бренд окружен слухами и политическим напряжением. Эльзу вызывают на допрос в Синдикат высокой моды, подозревают в симпатии к фашистам — за сам факт возвращения в Париж. Она отвечает:
«Мое единственное преступление — защита французской моды». Одна война закончилась — и началась другая. Не за жизнь, а за внимание публики.

Прощание с Эльзой

В 1947 году Кристиан Диор запускает свой New Look — и элегантный сюрреализм Schiaparelli резко уходит в тень. Новый идеал — мягкая женственность, пышные юбки, осиная талия. Шокирующий розовый и шляпы-туфли кажутся слишком далекими от реалий. Послевоенные коллекции Дома теряют остроту. Покупатели уходят. Финансовое давление усиливается.

После почти тридцати лет легендарной работы, Schiaparelli закрывается. Schiap уходит, не изменив себе. Она выпускает мемуары Shocking Life и исчезает с модной сцены — громко, но гордо.

В 1973 году Эльза умирает в Париже, в возрасте 83 лет. Ее хоронят в шелковом костюме цвета shocking pink — цвета, который стал ее подписью. Ни траура, ни черного. Только вызов. 

Спустя десятилетия Дом Schiaparelli вернется на модную сцену — как ода безумию, фантазии и дерзости. Имя Эльзы Скиапарелли снова зазвучит громко, напоминая миру о том, что мода — это всегда игра, риск и свобода быть другим.